К истории изучения Пантикапея и его акрополя

ПАНТИКАПЕЙ — один из наиболее значительных античных городов Северного Причерноморья, столица Киммерийского Боспора — расположен в историческом центре современной Керчи (Автономная Республика Крым. Украина), на вершине и склонах холма, именуемого гора Митридат. Территория городища простирается также и на равнину к северу от подножия холма. Предполагаемая площадь городища, по самым общим подсчетам, превышает юо га. Локализация древнего города не вызывает сомнений (рис. 433).

Гору Митридат венчают три скальных массива: восточный именуется Первое кресло Митридата (№ 71 по Дюбрюксу), средний — Скалистый выступ (№ 43), у западной границы городища расположено Второе кресло Митридата (№№ 21; 26-33) (рис. 409). Северо-восточный, восточный, южный и западный склоны горы Митридат довольно круты, а местами почти отвесны. Северный же склон полого спускается к равнине и легко доступен.

200-летняя история изучения Пантикапея не менее драматична, чем история самого древнего города. За долгие годы многочисленных «разрытий» и «разысканий» с территории городища и его обширных некрополей получен огромный и разнообразный материал. Нумизматические находки, эпиграфические документы, скульптура, керамика различных стилей, типов и периодов, терракота, бронзы, оружие, украшения из драгоценных металлов — эти свидетельства тысячелетней истории столицы Боспора рассеяны сегодня по многим музеям мира. Керчь, Санкт-Петербург, Одесса, Москва, Лондон, Париж, Мюнхен — вот далеко не полный перечень городов, в музеях которых хранятся пантикапейские древности.

В течение XIX столетия активность как «любителей древностей», так и профессиональных археологов ограничивались, главным образом, добычей «антиков». Проблема же воссоздания истории и архитектурно-планировочного облика древнего города и его акрополя не находила решения, оставаясь в области умозрительных предположений (Блаватский. 1951. С. 9–12). По сей день на поверхности Митридатовой горы заметны оплывшие котлованы раскопов XIX в., документация и планы к которым составлены не лучшим образом либо вообще отсутствуют. Как справедливо отмечал Ю.Ю. Марти — директор Керченского музея, археолог, внесший значительный вклад в дело изучения Пантикапея в предвоенный период,— «золото Куль-Обы ослепило всех... Научные изыскания отошли на задний план» (Марти. 1926. С. 8).

В качестве исключения можно упомянуть, пожалуй, К.Е. Думберга, который в течение четырех лет, с 1896 по 1899 гг., проводил регулярные раскопки на одной из пантикапейских террас (рис. 434; см.: ОАК. 1896. С. 66 сл.; 1898. С. 13 сл.; 1899. С. 19 сл.). Значение этих исследований для воссоздания планировки древнего города трудно переоценить, однако, по словам М.И. Ростовцева, «…ни одна раскопанная площадь, ни одно из найденных античных зданий не были обследованы до конца… особенно важно,— раскопка велась без содействия опытного архитектора и привыкшего к расследованию античных руин археолога» (АДЖ. 1914. С. 113).

В настоящее время благодаря усилиям Боспор-ской экспедиции Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина, созданной в 1945 г. по инициативе проф. В. Д. Блаватского, исследованы значительные участки территории на вершине Первого кресла Митридата (раскоп Цитадель). На северо-восточном ее склоне (раскопы Верхний Митридатский и Новый Верхний Ми-тридатский), на северном склоне (раскоп Новый Эспланадный), а также на самом западном плато и его северном склоне (раскопы Центральный, Центральный-Северный, Центральный-Эспланад-ный). Впервые удалось на широких площадях выявить специфику стратиграфии культурных напластований этого важнейшего, центрального района городища, открыть строительные остатки от VI в. до н. э. до первых веков н. э. (рис. 435).

Определенные успехи достигнуты и в локализации границ акрополя, а главное, в изучении эволюции его застройки на разных этапах многовековой истории Пантикапея.

Сведения о столице Боспора и его акрополе, сохраненные для нас письменными античными источниками — древними авторами и эпиграфическими документами, отрывочны и мало информативны. Тем не менее, несмотря на фрагментарность этих сведений, сопоставление их с материалами археологических раскопок представляется перспективным.

Специфика местоположения города и факт наличия в нем акрополя зафиксированы Страбоном: «Пантикапей представляет собой холм, со всех сторон заселенный, окружностью в 20 стадиев, c восточной стороны от него находится гавань и доки приблизительно для 30 кораблей; есть также акрополь» (Strabo., VII, IV, 4) 1.

Предание о том, что уже Левкон I — боспорский династ, правивший в 389/388-349/348 годах до н. э., имел резиденцию в Пантикапее, которая в тексте именуется дворцом (), сохранил Полиен (Polyen, Strateg., VI, 9, 2).

Диодор Сицилийский сообщает, что в Пантикапее находилась постоянная резиденция боспорских царей, куда прибыл сын умершего царя Периса-да I Притан, оспоривший в вооруженной борьбе царскую власть у своего брата Евмела (Diod., XX, 23, 30-40). Описание обстоятельств гибели Евмела, правившего, как сообщает Диодор, пять лет и пять месяцев, позволяет заключить, что царская резиденция, для обозначения которой автор вновь использует термин , находилась на вершине Пантикапейского холма (Diod., XX, 25, 25-30).

Приведенные Диодором данные указывают на то, что ко времени правления Притана и Евмела, то есть к 310-303 гг. до н. э., на акрополе возвышалась архитектурно оформленная царская резиденция.

Террасный характер планировки акрополя отражает сообщение Аппиана: царь Митридат VI Евпа-тор, блокированный восставшими на акрополе, наблюдал за их действиями с одной из террас (). Рассказ о последних днях жизни царя позволяет также заключить, что к 63 г. до н. э. акрополь оставался достаточно укрепленным и, защищенный гарнизоном, мог выдержать осаду (App., Mithr., 111).

О том, что и в этот период на акрополе Пантика-пея находился дворец, в котором окончил свои дни царь Митридат, сообщает Дион Кассий Коккейан (Cass. Dio., XXXVII, 12).

В новелле Лукиана Самосатского «Токсарид, или дружба», зафиксировано любопытное свидетельство о том, что рядом с дворцом царя Боспора располагался храм (Lyc. Sam., Tox., 50). Это беглое указание, восходящее, быть может, к боспорским источникам (Гайдукевич. 1949. С. 72, примеч. 42), заслуживает внимания.

Существование в Пантикапее специальных должностных лиц, традиционно ведавших царской резиденцией, надежно фиксируется эпиграфическими документами первых веков н. э. (КБН 49; 98, 6-7; 1005, 20; 36А, 14-15; 58, 6-7; 628; 1249; 1051, 3–4; 1237, 11-12; 1134. и).

Итак, письменная античная традиция и эпиграфические документы позволяют представить акрополь столицы Киммерийского Боспора как хорошо защищенный, украшенный монументальными сооружениями архитектурный комплекс, в пределах которого находилась и резиденция боспорских династов. Однако источники не дают возможности составить сколько-нибудь отчетливое представление ни о границах и системе укреплений акрополя в различные периоды бурной истории Пантикапея, ни о его планировке, ни об архитектурном облике дворца Спартокидов.

Некоторые выводы общего порядка позволяет сделать анализ планов и описаний развалин Пантикапея, составленных в XIX в. Составители первых планов городища единодушно включали в пределы акрополя лишь верхнее плато Митридатова холма со скалой, получившей наименование Первое кресло (или трон) Митридата, а также небольшой участок территории, примыкающий к верхнему плато с северной стороны. Это фиксирует и публикуемый в настоящем издании оригинал рукописного плана Поля Дюбрюкса — первого исследователя древней топографии Пантикапея.

Аналогичную информацию содержат планы, составленные швейцарским путешественником Фредериком Дюбуа де Монпере (Dubois de Montpereux. 1843а. Р. 118 suiv.; 1843c. Atlas, I ser., pl. 2) и керченским городским архитектором А. Дигби2 (рис. 414 и 416; РГИА. Ф. 1993. Оп. 167. Д. 48. Л. 1).

Действительно, еще и сегодня восточная граница участка, примыкающего к верхнему плато с северовосточной стороны, четко очерчена линией отвесно обрывающихся выходов материковой скалы, помеченной № 69 на плане Дюбрюкса, а также трассой каменных глыб (№ 87). Местами на скальном массиве заметны следы регулярных подтесов, служивших в древности основаниями для квадровой кладки укреплений акрополя.

Остатки самих укреплений были выявлены раскопками Ю.Ю. Марти 1930-1931 г. на юго-восточном и южном склонах верхнего плато (Толстиков. 2000. С. 304. Рис. 430-431).

Следует предполагать, что исследователи XIX в. наносили на планы еще возвышавшиеся тогда над дневной поверхностью остатки трасс укреплений Пантикапея первых веков н. э. Если это предположение справедливо, то общая площадь территории акрополя позднего периода в тех пределах, в которых ее фиксируют планы XIX столетия, не превышала 3.5 га.

Огромный массив скалы, оформляющий северозападный угол западного плато, частично раскопанный в 1886 г. Ф. И. Гроссом, давал основания видеть в нем остатки одной из башен, входивших в систему обороны акрополя. Результаты раскопок на Верхнем Эспланадном раскопе позволили В. Д. Блаватскому высказать предположение, что эта скальная платформа, обозначенная на плане Дюбрюкса под № 50, западный и северный фасы которой тщательно обработаны подтеской, могла представлять собой в древности основание северо-западной угловой башни акрополя — башня I (рис. 428) (Блаватский. 1957а. С. 25, 27).

В ходе раскопок последних лет установлено, что к северо-востоку от башни I, ниже по склону, под толщей культурных напластований были скрыты еще два крупных скальных массива, оформленных сложными системами подтесов. В этих выступах скал, расположенных цепью по трассе север-юг, я предположил остатки еще двух узлов обороны западной линии укреплений эллинистического акрополя — башни II и III. Однако результаты исследований 2007 г. показали, что в крайний северный из двух указанных выше массивов скалы на рубеже IV—III вв. до н. э. был встроен какой-то монументальный комплекс с перистильным двором (рис. 436). Поэтому вопрос о предполагаемой западной границе расширенной территории акрополя эллинистического периода пока остается открытым. Для его решения требуются дальнейшие целенаправленные археологические исследования Боспорской экспедиции ГМИИ им. А. С. Пушкина.

Если наша гипотеза относительно западного рубежа акрополя на данном участке склона Митри-датовой горы получит подтверждение, то окажется, что и здание с дорической колоннадой, открытое в 60-е годы нашей экспедицией, так называемый Пританей, находилось в пределах территории акрополя. Это позволит под новым углом зрения рассматривать вопрос о функциональном назначении этой уникальной постройки (рис. 437). Упоминая об этом сооружении, хочу отметить, что его открытие, осуществленное под руководством И. Д. Марченко, стало воплощением в жизнь пожелания М. И. Ростовцева о необходимости квалифицированного

продолжения раскопок, начатых К.Е. Думбергом (АДЖ. 1914. С. 113). Оказалось, что эллинистическая постройка, раскопанная Думбергом, представляет собой северную часть Пританея (рис. 438).

Для решения вопросов, связанных с проблемой воссоздания архитектурного облика столицы Бо-спора, требовались систематические, планомерные археологические раскопки широкими площадями. Программа целенаправленных исследований акрополя Пантикапея была начата И. Д. Марченко в 1973 г. и продолжается под руководством автора этих строк. В качестве наиболее перспективной территории был выбран участок вершины горы Митридат, примыкающий с запада к подножию Первого кресла. Этот участок, помеченный на плане Дюбрюкса № 105, с расположенным на нем Центральным раскопом получил название западное плато. К настоящему времени раскопано примерно 70 процентов территории плато, а также значительная часть его северного склона, на котором разбиты раскопы Центральный-Северный и Центральный-Эспланадный. Общая исследованная территория в пределах трех, названных выше раскопов достигает сегодня 9 000 кв. м (рис. 425).

Данные многолетних раскопок позволяют заключить, что за прошедшие два с половиной тысячелетия облик Митридатовой горы в районе вершины Первого кресла претерпел существенные изменения, которые следует учитывать при разработке реконструктивных схем. Можно утверждать, что в VI—III вв. до н. э., когда мощность культурных напластований еще была незначительной, склоны холма имели более жесткие очертания2. Суровость склонов, так же как и вершины холма, еще более подчеркивалась многочисленными выходами массивов материковой скалы.

С точки зрения античных строителей, наиболее выгодным в плане обороны и удобным в смысле обитания, несомненно, служил район, примыкавший к скалистой вершине Первого кресла Митридата. Он включал верхнее плато, западное плато и значительные участки северного и, отчасти, северовосточного склонов. Восточный и южный склоны, имеющие уклон более 45 градусов, были менее удобны для освоения, зато значительно повышали обороноспособность верхнего и западного плато. Наиболее подходящим для строительной деятельности был пологий северный склон, плавно понижавшийся несколькими невысокими естественными террасами. Лишь на расстоянии около 200 м от вершины Первого кресла северо-восточный склон круто обрывался вниз — в сторону древней бухты, что также позволяло обеспечивать высокую обороноспособность данного участка и с этой стороны, не исключая возможности коммуникаций с припортовой частью поселения.

На всем протяжении истории Пантикапея наиболее уязвимым оставалось западное и северо-западное направление, где отсутствовали серьезные естественные препятствия для атакующего противника.

Существенным прогрессом в деле изучения Пантикапея, следует считать создание в 1992 г. хронологической схемы района древнего города, входившего в пределы акрополя (Толстиков. 1992. С. 45–99).

На данный момент схема включает семь из восьми основных строительных периодов, каждый из которых делится на ряд фаз. По мере продолжения планомерных археологических исследований эта схема детализируется и корректируется (Толстиков. 2006. С. 281-325).

Приведу эту схему, для того чтобы сделать более ясным дальнейшее повествование.

Фаза 1 а; б (40-е-20-е гг. VI в. до н. э.) — первые засвидетельствованные археологически постройки в виде круглых в плане заглубленных структур — так называемых «землянок».

Фаза 1 (20-е гг. VI в. до н. э.) — появление первых улиц, дренажных сооружений и первых, прямоугольных в плане, наземных однокамерных зданий на каменных цоколях с сырцово-кирпичными стенами и черепичными кровлями.

Фаза 2 (20-е годы VI — 90-е гг. V в. до н. э.) — развитие уличной сети, формирование архитектурного ансамбля на западном плато вершины Первого кресла Митридата, включающего круглую в плане постройку — толос и ряд монументальных многокамерных комплексов (МКI-IV).

Фаза 1 (90-80-е гг. V в. до н. э) — разрушение архитектурного ансамбля на западном плато вершины Первого кресла Митридата, включающего толос и ряд монументальных наземных многокамерных комплексов (МК I-IV). Появление вновь заглубленных ниже уровня дневной поверхности сооружений типа «землянок», теперь прямоугольных в плане. Некоторые из них имеют вид подвалов с каменной облицовкой и лестницами.

Фаза 2 (80-е годы V века до н. э.) — возведение первых археологически засвидетельствованных оборонительных сооружений акрополя Пантикапея.

Строительный период IV (60-е гг. V — первая половина IV в. до н .э.)

Фазы 1-5 — сооружение (или капитальный ремонт) на верхнем плато Первого кресла Митридата монументального храма ионийского ордера (периптера?), посвященного Аполлону Врачу — верховному божеству ионийских полисов Боспора.

Возврат к наземному каменному домостроительству при наличии построек с подвальными помещениями, облицованными камнем.

Фаза 1 (3-я четверть IV — первая половина III в. до н. э.) — возведение на скале Первого кресла цитадели акрополя с центральной башней.

Строительство на западном плато Первого кресла Митридата архитектурного ансамбля резиденции Спартокидов — укрепленной басилеи с центральным двухэтажным зданием, общей площадью не менее 2000 кв. м, а также теменоса с антовым храмом.

Сооружение на северном склоне монументального, расположенного на двух террасах ансамбля с перистилем дорического ордера — так называемого Пританея. Развитие уличной сети, системы водоснабжения и дренажа.

Разрушение сооружений акрополя в результате катастрофических землетрясений во второй четверти III в. до н. э.

Фаза 2 (середина III — середина II в. до н. э.) — ремонт и частичная перепланировка ансамбля ба-силеи и сооружений акрополя.

Фаза завершается окончательным разрушением главного здания басилеи. Изменение функционального значения западного плато в системе акрополя Пантикапея.

Строительный период VI (вторая половина I — середина I в. до н. э.)

Признаки строительной деятельности на акрополе, относящиеся к периоду включения Боспора и его столицы в состав Понтийской державы Митри-дата VI.

Строительный период VII (вторая половина I в. до н. э. — начало II в. н. э.)

Археологически фиксируемые остатки сооружений акрополя от периода правления Асандра до периода царствования Савромата I.

Разрушение цитадели и укреплений на западном плато вершины Первого кресла Митридата.

VIII строительный период (втораячетверть II — первая половина III веков н. э.)

Появление на западном плато Первого кресла новых построек типа изолированных усадеб с полуподвальными помещениями, участков новой системы улиц с водоводами из керамических труб и водосборных цистерн. Создание винодельческого комплекса (в пределах Нового Эспланадного раскопа).

Прекращение функционирования всех этих сооружений около середины III столетия.

Представив общую археологическую периодизацию истории этого центрального района Пантикапея на протяжении более 800 лет существования столицы Боспора, остановлюсь более подробно лишь на эллинистическом периоде.

К началу 3-й четверти IV века до н. э. северный отрезок ранних укреплений акрополя, сооруженных, как было показано выше, в фазе 2 строительного периода III, стал выполнять новую функцию, а именно: служить оборонительным рубежом вновь созданной резиденции Спартокидов, отделяя ее от остальной территории города (Толстиков, Журавлев, Ломтадзе. 2003. С. 307-350). При этом ранние фортификационные сооружения неоднократно усиливались и перестраивались.

В строительный период V наиболее значительным архитектурным объектом ансамбля басилеи на западном плато акрополя в эллинистический период являлось центральное здание, ориентированное сторонами по странам света. Оно определяло всю структуру застройки этого района акрополя, будучи его архитектурной доминантой и имея в плане очертания прямоугольника, с которым была сообразована вся единая ортогональная система застройки западного плато (рис. 439).

Центральное здание было снабжено перистиль-ным двором, обрамленным двухъярусной колоннадой, определявшей, соответственно, и двухэтажную конструкцию этого сооружения. Нижний ярус колоннады был выполнен в дорическом ордере, а верхний — в ионическом. Здание было снабжено тщательно продуманной и выполненной системой водоснабжения, в которую входили каменные водостоки, водосборный бассейн, 12-метровый колодец.

Изучение найденных здесь ордерных элементов позволяет существенно детализировать реконструктивную схему постройки (рис. 440) (Толстиков. 2000. С. 309-314. С. 318-329. Приложения: Табл. I-VIII).

В качестве отправного пункта графического воссоздания постройки принимается центральный элемент ее планировочной структуры — перистильный двор

Вычисления показывают, что высота двухъярусной колоннады перистиля дворца могла составить 9 м 35 см, а общая высота здания с крытой черепицей кровлей достигала 12 м.

Отметим, что двухъярусные колоннады находят широкое распространение в архитектуре богатых жилых зданий и дворцовых комплексов Ш-П веков до н. э. Примерами могут служить жилые комплексы в Эретрии, дворец македонских царей в Эгах, пергамские дворцовые постройки, перистили домов на Делосе (Borghardt. 1990. S. 110-118; Hoepfner. 1996. S. 1-43).

В интерьерах помещений дворца также применялись ордерные конструкции. Вероятно, на его фасадных сторонах использовались ордерные и орнаментальные элементы, в том числе и из мрамора, на что указывают крупные фрагменты мраморных акротериев и орнаментированные розеттами облицовочные плиты.

1 Разметка под основание колонны сохранилась на юго-западной угловой плите стилобата перистиля. Она служит ключом к выяснению числового значения меры, которая была положена древним архитектором в основу исследуемого сооружения. Нижний диаметр колонны был равен 66.5 см, что соответствует 35.5 дактилям малого ионийского фута (1 фут=29.9 см).

Даже то немногое, что сохранило для нас неумолимое время, позволяет воссоздать центральное здание басилеи боспорских Спартокидов как обширный, весьма сложный в конструктивном и планировочном отношении двухэтажный комплекс, общая площадь которого могла превышать 2700 кв. м. Интерьеры дворца были украшены по-лихромной расписной штукатуркой с рельефными декоративными элементами, многочисленными ордерными деталями и колоннами, а также великолепными образцами монументальной скульптуры.

Об этом свидетельствует уникальная находка, сделанная в засыпи колодца, под завалом архитектурных ордерных фрагментов. Речь идет о беломраморной голове женского божества, принадлежавшей несохранившейся акролитной статуе высотой не менее 2.5 м (ГМИИ. инв. М-1526). Этот великолепный подлинник монументальной пластики, созданный около середины IV столетия до н. э. мастером, работавшим в традициях школы великого Поликле-та, с полным основанием может быть отнесен к шедеврам древнегреческой скульптуры (рис. 441).

Ряд признаков указывает на то, что статуя, так же как и само здание, пережила два периода. Первоначально изображение богини венчал головной убор в виде венка или диадемы — стефаны, выполненный из металла и крепившийся с помощью специальных штырьков, вставленных в отверстия, высверленные по периметру головы.

Во второй период металлический убор был удален, крепежные отверстия закрыты с помощью мраморных вкладышей, а сверху, в специально вырубленное гнездо, вставлена железная скрепа-пирон, залитая, для предотвращения коррозии, свинцом. Этот пирон, насколько можно судить, предназначался для монтажа нового массивного головного убора, скорее всего, выполненного в камне шлема. С этого момента можно говорить о том, что скульптура стала рассматриваться как изображение Афины — покровительницы царского дома Спартокидов. Отмечу, что именно при Левконе II на монетах второй серии новой царской чеканки, впервые в боспорском монетном деле появляется изображение богини-воительницы Афины (Шелов. 1956. С. 151-158).

Есть основания предполагать, что переделка и, вероятно, ремонт статуи могли быть осуществлены в ходе восстановительных работ во дворце, производившихся около середины III в. до н. э.

Здание к востоку от дворца. К востоку от центрального здания, по другую сторону улицы, была расположена постройка, имевшая в плане очертания

вытянутого прямоугольника размерами 8x18 м, состоящая из трех помещений. Вход в нее был устроен с южной стороны. Обнаруженные в северном помещении многочисленные обломки полихромной штукатурки свидетельствуют о том, что этот вид декора был широко использован в интерьерах здания.

Дворцовый храм и теменос. К северу от центрального здания, на специальном участке-теменосе, открыто прекрасно сохранившееся прямоугольное основание небольшого храма (Толстиков, Виноградов. 1999. С. 282-304).

Фундамент имеет в плане настолько характерные очертания, что принадлежность его храму антового типа не вызывает сомнений. Он представляет собой монументальную конструкцию из трех ярусов тщательно отесанных и пригнанных насухо крупных блоков известняка, заглубленных в материковую глину. Конфигурация и размеры фундамента в плане (7.4 м x 10.7 м) позволяют заключить, что храм представлял собой небольшую антовую постройку, состоявшую из пронаоса с двумя колоннами на единственном, обращенном к востоку фасаде и наоса квадратной формы.

Древними зодчими при сооружении храма была предусмотрена антисейсмическая конструкция в виде горизонтального фахверка из деревянных брусьев, обвязывавших весь периметр фундамента для повышения сейсмостойкости всей постройки. Брусья были вложены в два ряда параллельных пазов прямоугольного сечения, специально вытесанные в верхних блоках фундамента

У фундамента была найдена часть дорической карнизной плиты — архитектурный фрагмент, позволяющий судить об ордере, в котором был сооружен храм.

Хорошая сохранность фундамента позволяет определить размеры храма в плане, а также проверить правильность реконструкции важнейших элементов ордера: триглифно-метопного фриза, архитрава, угла наклона боковых граней фронтона. Опираясь на эти данные, можно, с известной степенью надежности, воссоздать и параметры колонн с интерколумниями (рис. 442).

Анализ местоположения рассматриваемого сооружения на акрополе, в центре специального, изолированного участка — теменоса, в непосредственной близости от центрального здания дворцового комплекса, дает основание видеть в нем дворцовый храм.

Представление о сонме божеств, которым поклонялись обитатели басилеи и об их художественных вкусах позволяют составить терракоты, происходящие из раскопок дворцового храма. Наряду с изображениями бога вина Диониса и его свиты (фиаса), Афродиты Анадиомены и Эротов, здесь найдены статуэтки Аполлона Кифареда, Геракла, танцующих комедиантов-мимов, всадников. Интересна крупная маска Диониса, изображенного в широкой, выступающей надо лбом повязке из цветов и листьев плюща, датируемая II в. до н. э. Маска оттиснута в форме, снятой с привезенной из Амиса терракоты (рис. 443 ).

В отличие от центрального здания басилеи, храм, по-видимому, просуществовал до периода владычества царя Митридата VI Евпатора.

«Казарма» и цистерна № 179 в башне II. Еще одно монументальное здание длиной 27 м и шириной ю м замыкало храмовый участок басилеи с севера. Оно было пристроено непосредственно к башне II акрополя, образуя с ней единый архитектурный и фортификационный комплекс. Вход в здание был устроен с восточной стороны, и в него вела монументальная каменная лестница. Проем переходил в вымощенный плитами вестибюль, за которым далее шли смежные помещения. В последнем из них, расположенном непосредственно у башни, находилась специальная подземная водораспределительная камера (ВРП № 176) с огромной цистерной № 2 для хранения воды, в которую из башни вела высеченная в скале лестница (рис. 444).

В этой постройке можно, предположительно, видеть «казарму» для отряда гарнизона, оборонявшего северный сектор дворцового участка акрополя.

В самой башне II, в специальной камере, сооруженной в северо-восточном ее углу, также располагалась высеченная в скале цистерна № 179 для хранения воды. Она была сооружена в эллинистический период, но просуществовала до первых веков н. э.1 Устье этого резервуара оформлял профилированный путеал.

Учитывая то обстоятельство, что цистерну перестали использовать и засыпали не позднее второй половины II столетия н. э., а изображение креста было нанесено на слой сырой штукатурки в ходе ремонта во второй период ее существования, мы имеем редкую возможность достаточно точно датировать это уникальное граффито: не позднее середины II века от Рождества Христова. См.: Толстиков, Журавлев. 1998. С. 24-29.

Резиденция была сооружена, вероятнее всего, в правление Перисада I (344-310/309 гг. до н. э.), вошедшего в историю Боспора, как один из наиболее могущественных его правителей, причисленный после смерти к лику богов (Strabo. VII, 4, 5). В 80-70-е годы III столетия акрополь Пантикапея серьезно пострадал из-за серии землетрясений (Тол-стиков. 1999б. С. 72-75). Лишь во второй половине этого столетия, при царе Левконе II, последствия катастрофы были отчасти ликвидированы.

Насколько можно судить, здания, входившие в дворцовый ансамбль, были восстановлены, частично перестроены и продолжили свое существование во второй строительной фазе.

Возрожденный дворец функционировал до II в. до н. э., когда в центральном здании басилеи был вновь начат капитальный ремонт. Насколько можно судить, производилась полная перестройка колоннады перистильного двора и другие работы. С этой целью были доставлены заготовки-полуфабрикаты барабанов колонн и из них, а также из перетесанных фустов колонн предшествующего периода, возводилась новая колоннада. Однако на завершающей стадии ремонт был внезапно прерван, а дворец разрушен. Это разрушение, имевшее место около середины II века до н. э., сопровождалось пожаром. Обломки и части ордерных деталей, бой кровельной черепицы и фрагменты мраморной скульптуры были сброшены в колодец и потому дошли до нашего времени.

Информация относительно состояния сооружений акрополя Пантикапея в период владычества пон-тийского царя очень скудна. Письменные источники позволяют заключить, что на момент пребывания самого Митридата в столице Боспора в 64-63 годах до н. э. акрополь был достаточно укреплен.

Восставшие под руководством сына царя Фарна-ка вынуждены были вести переговоры с блокированным на акрополе Митридатом, не имея возможности захватить его силой без серьезных потерь.

Известно также, что Митридат со своими домочадцами, двором и верными телохранителями-кельтами размещался в некоем дворце.

На данный момент местонахождение этого дворца все еще не установлено.

Остатки сооружений акрополя этого периода, выявленные археологически, представлены линией укреплений на западном плато, сооруженной над разрушенной северной частью главного здания басилеи эпохи Спартокидов (Толстиков. 1977. С. 156 сл.). Следы перестроек, которые могут быть отнесены к 70-60 годам I века до н. э. выявлены также в восточной части «казармы».

Однако наиболее выразительная картина, фиксирующая драматические события 63 года до н. э., прослежена в ходе раскопок 2002 г. В остатках зданий, входивших в северный рубеж укреплений бывшей басилеи, открыто помещение, сгоревшее в сильном пожаре. Штукатурное покрытие стен было прокалено и закопчено, а глинобитный пол покрыт слоем углей, сажи и золы.

Прямо над этим слоем пожарища были найдены известняковые ордерные обломки декора (пилястра, фуст колонны), специально уложенные в виде квадратной в плане конструкции. С западной стороны конструкция была отгорожена кладкой-оградой, также сложенной из вторично использованных архитектурных деталей (рис. 445).

В северо-восточный угол этой конструкции, в которой есть основания видеть алтарь (объект № 297), оказался вложен обломок мраморного рельефного фриза с изображением Горы, Хариты или Музы в калафе и в хитоне (рис. 446).

Скорее всего, после разрушения и гибели здания в пожаре кто-то из оставшихся в живых его обитателей, вернувшись на сгоревшие руины, соорудил этот импровизированный алтарь и принес на нем жертву. Можно полагать, что он специально использовал не просто наиболее подходящие для этой цели архитектурные фрагменты, но и вложил в его угол обломок мраморного фриза от какого-то разрушенного алтаря с изображением божества, которому тот был посвящен.

Благодаря многолетним раскопкам Боспорской экспедиции ГМИИ им. А. С. Пушкина постепенно, из фрагментов и крупиц информации, словно огромное мозаичное панно, восстает из мглы столетий облик навсегда исчезнувшего Пантикапея.

Хочется верить, что обретение наукой вновь уникальных рукописных планов первого исследователя боспорских древностей Поля Дюбрюкса, утраченных, казалось бы, навсегда, послужит добрым предзнаменованием для всех, кто посвятил себя археологии и истории Киммерийского Боспора.